Неточные совпадения
Герой романа уже начал достигать своего английского
счастия, баронетства и имения, и Анна желала с ним вместе ехать в это имение, как вдруг она почувствовала, что ему должно быть стыдно и что ей стыдно этого самого.
Чичиков никогда не чувствовал себя в таком веселом расположении, воображал себя уже настоящим херсонским помещиком, говорил об разных улучшениях: о трехпольном хозяйстве, о
счастии и блаженстве двух душ, и стал читать Собакевичу послание в стихах Вертера к Шарлотте, [Вертер и Шарлотта —
герои сентиментального романа И.-В.
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним
счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля;
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому
герою.
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.
«А что, — думалось ему, — не уверовать ли и мне в бабушкину судьбу: здесь всему верится, — и не смириться ли, не склонить ли голову под иго этого кроткого быта, не стать ли
героем тихого романа? Судьба пошлет и мне долю, удачу,
счастье. Право, не жениться ли!..»
— Прощайте, Вера, вы не любите меня, вы следите за мной, как шпион, ловите слова, делаете выводы… И вот, всякий раз, как мы наедине, вы — или спорите, или пытаете меня, — а на пункте
счастья мы все там же, где были… Любите Райского: вот вам задача! Из него, как из куклы, будете делать что хотите, наряжать во все бабушкины отрепья или делать из него каждый день нового
героя романа, и этому конца не будет. А мне некогда, у меня есть дела…
— Поговорим, папа, серьезно… Я смотрю на брак как на дело довольно скучное, а для мужчины и совсем тошное. Ведь брак для мужчины — это лишение всех особенных прав, и твои принцы постоянно бунтуют, отравляют жизнь и себе и жене. Для чего мне муж-герой? Мне нужен тот нормальный средний человек, который терпеливо понесет свое семейное иго. У себя дома ведь нет ни
героев, ни гениев, ни особенных людей, и в этом, по-моему, секрет того крошечного, угловатого эгоизма, который мы называем семейным
счастьем.
Казалось бы,
счастье повернулось к нашему
герою задом.
Покуда
герой мой плавал таким образом в
счастии любви, приискивая только способ, каким бы высказать ее Мари, — в доме Имплевых приготовлялось для него не совсем приятное событие.
Герой этой злобы — заурядный деятель современности, устроитель ее будничных отношений, человек относительной правды, относительного добра, относительного
счастья.
Тяжело, признаться сказать, было и мне, смиренному рассказчику, довесть до конца эту сцену, и я с полной радостью и любовью обращаю умственное око в грядущую перспективу событий, где мелькнет хоть ненадолго для моего
героя, в его суровой жизни, такое полное, искреннее и молодое
счастье!
Факт этот, казалось бы, развязывал для меня, как для романиста, все нити, но в то же время я никак не могу, подобно старым повествователям, сказать, что главные
герои мои после долговременных треволнений пристали, наконец, в мирную пристань тихого семейного
счастия.
Чувство ожидаемого
счастья так овладело моим
героем, что он не в состоянии был спокойно досидеть вечер у генеральши и раскланялся. Быстро шагая, пошел он по деревянному тротуару и принялся даже с несвойственною ему веселостью насвистывать какой-то марш, а потом с попавшимся навстречу Румянцовым раскланялся так радушно, что привел того в восторг и в недоумение. Прошел он прямо к Годневым, которых застал за ужином, и как ни старался принять спокойный и равнодушный вид, на лице его было написано удовольствие.
Рыбак и витязь на брегах
До темной ночи просидели
С душой и сердцем на устах —
Часы невидимо летели.
Чернеет лес, темна гора;
Встает луна — все тихо стало;
Герою в путь давно пора.
Накинув тихо покрывало
На деву спящую, Руслан
Идет и на коня садится;
Задумчиво безмолвный хан
Душой вослед ему стремится,
Руслану
счастия, побед,
И славы, и любви желает…
И думы гордых, юных лет
Невольной грустью оживляет…
— Так, женщина! — воскликнул Кермани, бесстрашный поэт. — Так, — от сборища быков — телят не будет, без солнца не цветут цветы, без любви нет
счастья, без женщины нет любви, без Матери — нет ни поэта, ни
героя!
Рогожин, к
счастию своему, никогда не знал, что в этом споре все преимущества были на его стороне, ему и в ум не приходило, что Gigot называл ему не исторические лица, а спрашивал о вымышленных
героях третьестепенных французских романов, иначе, конечно, он еще тверже обошелся бы с бедным французом.
—
Герои спят, — сказал он хрипло; был утомлен, с бледным, бессонным лицом, и тотчас тревожно уставился на меня. — Вторые лица все на ногах. Сейчас придет Эстамп. Держу пари, что он отправится с вами. Ну, Санди, ты отколол штуку, и твое
счастье, что тебя не заметили в тех местах. Ганувер мог тебя просто убить. Боже сохрани тебя болтать обо всем этом! Будь на нашей стороне, но молчи, раз уж попал в эту историю. Так что же было с тобой вчера?
Осекшись в одном месте,
герой наш попробовал было попытать
счастье где-нибудь с другой стороны и обратился прямо к одному важному советнику, с значительным крестом на шее.
С самой свадьбы, или, лучше сказать, с самого сговора, он почти не брал книги в руки. Сначала, как мы видели, хлопотал о свадьбе и мечтал о грядущем
счастии, а потом… потом… мы увидим впоследствии, что занимало ум и сердце моего
героя.
Екатерина Завоевательница стоит на ряду с первыми
Героями вселенной; мир удивлялся блестящим успехам Ее оружия — но Россия обожает Ее уставы, и воинская слава Героини затмевается в Ней славою Образовательницы государства. Меч был первым властелином людей, но одни законы могли быть основанием их гражданского
счастья; и находя множество
Героев в Истории, едва знаем несколько имен, напоминающих разуму мудрость законодательную.
Она умела награждать воинские заслуги достойным их образом; отличала воинские дарования лестным благоволением — и
Герой, который имел
счастие лобызать Ее державную руку, слышать восхитительные слова Милости, пылал новой ревностью геройства, не думая о жизни.
Герой мой не нашел, что отвечать на этот вопрос. Говоря о препятствии, он имел в виду весьма существенное препятствие, а именно: решительное отсутствие в кармане презренного металла, столь необходимого для всех романических предприятий; но, не желая покуда открыть этого Варваре Александровне, свернул на какое-то раскаяние, которого, как и сам он был убежден, не могла бы чувствовать ни одна в мире женщина, удостоившаяся
счастья сделаться его женою.
Вера. Подожди, мама!.. На пути нашем к
счастью сказала я, неодолимые препятствия… Я всё уничтожу или умру, ответил подлец… то есть —
герой, мама. Мы говорили долго, красиво, и оба плакали от восторга друг перед другом, две чистые, две пылкие души.
Герои древности, побеждаемые силою и
счастием, лишали себя жизни; бесстрашные боялись казни: я не боюсь ее.
Герой наш был москвич, и потому
Я враг Неве и невскому туману.
Там (я весь мир в свидетели возьму)
Веселье вредно русскому карману,
Занятья вредны русскому уму.
Там жизнь грязна, пуста и молчалива,
Как плоский берег Финского залива.
Москва — не то: покуда я живу,
Клянусь, друзья, не разлюбить Москву.
Там я впервые в дни надежд и
счастьяБыл болен от любви и любострастья.
— Давно; а какие были волосы! Золотое руно, подобное тому, за которым аргонавты [Аргонавты. — В древнегреческом мифе об аргонавтах рассказывалось о походе величайших
героев Греции во главе с Язоном к берегам Колхиды. Аргонавты, названные так по имени их корабля «Арго», должны были добыть в Колхиде золотое руно священного барана, которое приносило
счастье той стране, где оно находилось.] переплывали морские пучины.
Мы видим Ромео, мы видим Джульетту,
счастью которых ничто не мешает, и приближается минута, когда навеки решится их судьба, — для этого Ромео должен только сказать: «Я люблю тебя, любишь ли ты меня?» — и Джульетта прошепчет: «Да…» И что же делает наш Ромео (так мы будем называть
героя повести, фамилия которого не сообщена нам автором рассказа), явившись на свидание с Джульеттой?
«Необходимо, чтоб судьба трагического
героя изменялась не из несчастья в
счастье, а наоборот, — из
счастья в несчастье, и притом не вследствие порочности, но вследствие великой ошибки человека.
Вследствие этого намеченная польским коршуном жертва — княжна Варвара Ивановна пока, к ее
счастью, ограничивалась лишь созерцанием издалека своего
героя. И вдруг тога добродетели, в которую одет был последний, грубо срывалась с него предсмертною исповедью Капочки.
Герой становился гнусным убийцей.
Саркастическая улыбка, с которой непременно встретил бы Николай Леопольдович рассказ о начале романа ее юности и о
герое этого романа, казалось ей, до боли потревожит память о ее прошлом, а эту память, несмотря на уверенность в
счастии настоящего и будущего, она почему-то ревниво охраняла.